Миру грустно видеть, как мало достоверных данных Россия собирает о здоровье своего населения

Во второй половине 1960-х гг. мне, студенту, удалось за 30 копеек купить у букинистов книгу «Статистическое изучение злокачественных новобразований» (1962). Авторы книги Аркадий Мерков (1899–1971), специалист по демографической и медицинской статистике, и профессор, д.м.н. Александр Чаклин (1920–1993), ставшие в последующем одними из основоположников эпидемиологии рака в СССР. Это названное авторами «методическое пособие для врачей-онкологов» стало для меня ценным учебником, откуда я узнал, помимо прочего, что в СССР статистика заболеваемости раком имеет двоякий характер. С одной стороны, ее задачей является «в основном... сигнально-оперативное выявление больных раком и содействие организации их лечения». С другой стороны, существует «научная статистика рака», которая должна устанавливать закономерности распространения рака и «их связи с определенными факторами». По мнению авторов, в СССР с первой задачей справляются удовлетворительно, а со второй – хуже. Мерков и Чаклин особо подчеркивали, что при выяснении закономерностей распространения рака не следует основываться на отчетных данных онкологических учреждений. С учетом опыта других стран авторами был сделано вывод о «большой целесообразности» создания канцер-регистров. Также отмечалось, что «в СССР имеются благоприятные условия для учета заболевших и умерших» от рака.

Таким образом, уже в первой половине 1960-х гг. в стране имелось четкое понимание, что диспансерная система наблюдения за онкологическими больными сама по себе не гарантирует достоверную статистику заболеваемости раком и не поддерживает проведение эпидемиологических исследований. Как я в 1992 г. писал, история советской эпидемиологии рака представляет собой историю исправления официальных статистических данных о заболеваемости путем дополнительного изучения первичной медицинской документации и пересчета показателей заболеваемости. Не удивительно, что из-за «слабостей» регистрации рака страдают те разделы эпидемиологии, которые опираются на данные регистров. И если профессор Мерабишвили сегодня справедливо считает абсурдным требование предоставить данные о заболеваемости раком за истекший год уже в январе, то корни такого подхода уходят в период, когда существовала единая форма извещения для больных раком, туберкулезом и венерическими заболеваниями. Между прочим, если память мне не изменяет, именно быстрота подготовки годового отчета считалась долго одним из превосходств советской статистики рака перед капиталистическими странами. 

Те знатоки, которые сегодня обоснованно переживают из-за качества статистики рака в России, должны своим коллективным разумом проявлять упорство в просвещении быстро чередующегося состава служащих министерств. По собственному опыту могу сказать, что среди чиновников диапазон понимания сути регистров заболеваний колеблется от их полного отрицания до стремления всунуть в них как можно больше данных; а для многих голубой мечтой становится централизованное хранилище электронных медицинских карт, откуда все нужное извлекается «автоматически».

Профессор Мерабишвили подчеркивает необходимость использования стандартизованных по возрасту, а не грубых показателей. Вот здесь мое воображение заходит в тупик. В СССР издавна в публикациях с грифом ДСП (да, статистические данные заболеваемости раком были частично секретными, частично «для служебного пользования») или без этого грифа представлялись стандартизованные показатели. Они найдутся и в сборнике, подготовленном по поручению Минздрава России сотрудниками МНИОИ им. П.А. Герцена (Петрова Г.В., Каприн А.Д., Грецова О.П., Старинский В.В. Злокачественные новообразования в России: обзор статистической информации за 1993–2013 гг. М., МНИОИ им. П.А. Герцена, 2015) и содержащем данные по онкологической заболеваемости и смертности за 21 год (1993–2013) и в таких публикациях за последующие годы. Там масса таблиц со стандартизованными показателями, для расчета которых был использован «мировой стандарт возрастного распределения» (K сожалению, авторами не уточнено, какой из трех мировых стандартов использовался.) Доступная информация не позволяет понять, кто именно и по какой причине избегает стандартизации показателей. Может быть, дело в том, что масштабная фальсификация причин смерти уже привела к крайне искаженным данным, дальнейшая статистическая обработка которых, включая стандартизацию по возрасту, является бессмысленной?

В крошечной Эстонии руководителям понадобилось 4–5 лет для понимания того, что в онкодиспансере переименованием организационно-методического отдела в регистр рака никакого улучшения статистики не добиться. 16 лет потребовалось, чтобы практически избавиться от переплетения функций этого отдела и регистра рака. В первой половине 1990-х стало очевидным, что качество статистики рака (заболеваемость, распространенность, выживаемость) и лечения больных не страдают ни капельки после расставания с кучей учетных и отчетных документов прежних времен.

Я приветствую начатую в России дискуссию о достоверности статистики рака и смертности. Проблема чрезвычайно сложная и... далеко не новая. Знаете, сколько было серьезных попыток улучшения регистрации рака в СССР? И чем они закончились? Скажу − ничем, если не считать потом представленный перечень объективных причин неуспеха. И теперь, когда научный сотрудник НМИЦ онкологии им. Н.Н. Петрова Антон Барчук усердно постарался сгладить высказанное Вахтангом Мерабишвили, все это выглядит как воспроизведение старой убаюкивающей мелодии – «регистр среди самых больших в мире, диспансерная система «позволяет получать информацию... достаточно быстро, встретятся некоторые недоучеты, сделано много, уже приступили к важным работам, в будущем рассматривается...» Поэтому я склонен опасаться, что профессор Мерабишвили (как один из главных архитекторов ранних неудачных попыток улучшения онкологической статистики) прав, утверждая: «Но вряд ли можно отменить то, к чему привыкли за последние 50 лет».

Однако он сильно ошибается, говоря, что «мы стали посмешищем в мире». Нет, миру грустно слушать из года в год о великолепном достижении – о начале регистрации рака в 1953 г. в огромной стране, но убедиться после публикации очередного тома «Рак на пяти континентах», как мало достоверных данных эта страна собирает о здоровье своего населения.