Об организации

— По информации на сайте центра, доля МНТК в объемах офтальмологической помощи профильных федеральных учреждений по России составляет 92%. Можете оценить пациентопоток, который обрабатывает московский центр в год?

— У нас работает 10 центров по всей России. До пандемии COVID-19 мы выполняли до 50 тыс. операций в год в Москве и примерно четверть миллиона — в региональных центрах. Каждый седьмой россиянин один раз в году бывает в системе клиник МНТК.

— Как на центре отразились реформа ОМС и переход на новый порядок финансирования? Позволило ли это решить проблему федеральных центров с тем, что к концу года заканчиваются квоты на ВМП?

— С одной стороны, изменения в законе об ОМС вполне логичны — федеральные центры должны подчиняться ФОМС. Все федеральные клиники зажаты в бюджетные ассигнования. Поскольку бюджет существенно не увеличился, и объемы помощи по ВМП, в частности, тоже не увеличились. Тем не менее они поддерживаются на высоком уровне.

— Как устроено экспериментальное производство МНТК, насколько центр оснащен собственными разработками?

— В структуре центра два завода — научно-экспериментальное и экспериментально-техническое производства. Первый разрабатывает и внедряет малосерийные партии изделий, второй тиражирует большие серии.

Мы разрабатываем и выпускаем интраокулярные линзы таких дизайнов, которых нет на рынке. Производим современные, очень высокоточные хирургические инструменты, массу расходных материалов, начиная от микротупферов и заканчивая поддерживающими конструкциями для хрусталика. Закупать это на рынке примерно в 100 раз дороже.

За последние годы мы столкнулись с массой сложностей, связанных с регистрацией новых изделий. У нас огромное количество идей, но до момента выпуска образцов иногда проходят годы. Регистрация медизделий в стране усложняется с каждым годом и уже дошла до гротескного состояния. Около трех лет необходимо для получения разрешения на одно изделие, при этом за пять лет технологии в офтальмологии меняются практически полностью. Можно даже не успеть освоить прибор, когда он уже потеряет актуальность.

Мы начинаем терять темп по сравнению с остальным миром. Если зарегистрированное изделие прошло американскую FDA, европейскую CE-mark и вышло на российский рынок, то зачем его регистрировать три года — оно уже доказало свою безопасность. Надо это делать по упрощенной схеме.

О новых методиках

— В МНТК первыми начали применять перфторорганические соединения (ПФОС) в хирургии сетчатки и стекловидного тела. Изначально их в медицинских целях применяли в качестве кровезаменителей. В чем особенность использования этого метода?

— Гениальный российский врач изобрел так называемую голубую кровь [кровезаменитель Перфторан разработан группой ученых под руководством Феликса Белоярцева в 1985 году. — Прим. ред.]. Оказалось, что вещество можно абсолютно безопасно для человеческого организма применять в глазу как инструмент, придавливающий сетчатку в случае ее отслоения. Некоторое время мы производили ПФОС у себя, наладили фасовку, многие российские офтальмологические клиники его у нас приобретали.

Сегодня использование перфторорганических соединений — рутинная практика. Есть много зарубежных производителей, которые пошли по нашим стопам, сейчас эта технология используется всеми витреоретинальными хирургами мира.

— Что позволяет лазерной хирургии столь долго оставаться перспективным направлением в офтальмологии? На что направлены современные разработки в этой области?

— Мы приобрели все имеющиеся на рынке современные лазерные приборы с разными спектрами излучения. В 1980—2000-е годы в МНТК провели огромное количество лазерных вмешательств, но сейчас мы испытываем недостаток пациентов. Дело в том, что технология достаточно безопасна и ее легко тиражировать, поэтому во всех регионах появились возможности лазерного лечения.

В МНТК внедрены новые лазерные технологии, так называемое пакетное лечение. Методика заключается в том, что хирург по топографии глазного дна управляет не одним импульсом, а сразу пакетом импульсов или паттернами. Скорость операции вырастает в десятки раз. У нас также появились фемтосекудные, рефракционные лазеры, которые позволяют не только лечить патологии глазного дна, но и избавляют пациентов от дальнозоркости.

— При наиболее часто встречаемой форме глаукомы — открытоугольной — отдается предпочтение микроинвазивным операциям непроникающего типа (без вскрытия полости глаза). Некоторые эксперты ставят под сомнение их эффективность и утверждают, что добиться длительного улучшения с помощью них сложно. Насколько оправданы их утверждения и какие результаты подобных операций преобладают в центре?

— Эффективность непроникающей глубокой склерэктомии в большей степени ориентирована на начальные и развитые стадии заболевания. К сожалению, из-за того, что пациент не испытывает ни болевых ощущений, ни какого-то дискомфорта на начальных этапах глаукомы, зачастую к врачу обращаются уже в терминальной стадии заболевания, а на поздних этапах любой вид помощи не гарантирует результата.

Это усугубляется тем, что сейчас выпускается огромное количество лекарственных препаратов для снижения внутриглазного давления. Все крупные производители настаивают, что они очень эффективны, и внедряют в практику. На наш взгляд, целесообразнее использовать капли, которые либо помогают подготовиться к операции, либо усиливают эффективность вмешательства, но не заменяют его.

Микроинвазивная хирургия эффективнее любых фармацевтических средств, а осложнений от нее либо нет, либо они управляемые и очень незначительные.