В нужное время в нужном месте

— Расскажите о вашем образовании и опыте.
— Базовое медицинское образование я получил в Израиле, здесь же закончил специализацию по генетической терапии. Мы занимались изучением генетических заболеваний и их лечения с помощью вируса, которые может попадать в нужный орган, в нужные клетки, доставляя туда корректные гены. Затем, после военной службы, я поступил и сейчас заканчиваю еще одну специализацию – онкологическую.

Параллельно занимаюсь несколькими научными направлениями. Во-первых, это liquid biopsy (т.н. жидкая биопсия), основанная на обнаружении мутаций в свободно циркулирующих ДНК. Механика этого инструмента диагностики построена на основе анализа маркеров крови или других биологических жидкостей, то есть мы неинвазивно измеряем в анализах крови, мочи и других биологических жидкостей ДНК опухоли и другие показатели. С помощью этого анализа мы понимаем динамику опухоли (растет или нет), реагирует ли на лечение, нужно ли его поменять или продолжать, какой у опухоли прогноз. Это основная научная тема, которой я занимаюсь сегодня. Мы сотрудничаем с Институтом Вейцмана в Израиле (Реховорт), а также с ведущими медицинскими университетами Великобритании.

Вторая научная тема – микробиом трансплантацияфекальной микробиоты. Проще говоря, это процесс трансплантации кишечных бактерий и бактериофагов, содержащихся в кале здорового человека или нескольких здоровых людей, реципиенту, страдающему тем или иным заболеванием, при котором может быть показан этот метод лечения. Эта процедура искусственно помогает восстановить нормальный баланс кишечной микрофлоры при помощи введения всего комплекса «здоровых» живых бактерий и их бактериофагов, находящихся в нефильтрованной гомогенизированной взвеси (суспензии) или в фильтрате раствора кала здорового донора или нескольких здоровых доноров, в желудочно-кишечный тракт пациента, который является реципиентом.

Это – известный уже метод для лечения некоторых инфекций, вызванных Clostridium difficile, а также ряда гастроэнтерологических и колопроктологических заболеваний. Однако наши разработки с микробиомом связаны с лечением онкологических заболеваний. Пока эти разработки находятся на стадии получения разрешения для применения.

— Какие технологии используются в Hadassah для лечения онкологических заболеваний?
— Все самые передовые. Например, сложные методы облучения. Молекулярная медицина, которая призвана предсказать развитие болезней еще до появления их симптомов. Генная терапия, направленная на исправление дефектов в генах, вызванных мутациями в структуре ДНК.

Мы занимаемся персонализированной медициной, в рамках которой для каждого онкобольного подбирается индивидуальная эффективная терапия, и это приводит к заметному улучшению состояния пациентов, к их выздоровлению. Персонализированная онкология – геномный анализ, таргетные препараты, генная терапия рака и молекулярная диагностика с использованием биомаркеров – действительно эффективна, но требует более кропотливого анализа.

У нас есть одна очень интересная инновационная разработка, которую мы ведем совместно с Институтом Вейцмана. Мы берем кусочек опухоли, делим его на части, и далее поддерживаем их в живом состоянии. Далее добавляем в соответствии с анализом состояния пациента (в том числе генным, молекулярным) в разные части разную терапию, например, четыре разных лекарства. Через определенный срок, небольшой, скажем, два дня, мы берем анализ и видим, какая часть опухоли умерла из-за лечения, какую мы убили, а какую – нет. Это функциональный анализ: когда мы работаем не с клетками опухоли, а с самой опухолью, живой, со всей ее микросредой.

— Может ли исследование помочь реальному пациенту или это, скорее, пока научная работа?
— Мы это делаем с реальными пациентами, и это очень эффективный инструмент. Например, буквально на днях наша пациентка прошла операцию по удалению опухоли, мы ее проанализируем на подходящую терапию, и на следующей неделе будет ответ. И назначим то лечение, которое будет эффективным. В принципе, мы уже подумали, какое лечение хотим дать, какие мутации мы видим. После получения результатов будем это знать точнее.

— Прогноз становится точнее?
— Это не прогноз, а предикция. Мы точно скажем, какое лекарство в этом случае должно использоваться, чтобы убить опухоль.

— Насколько растут шансы на полное излечение при ранней диагностике рака молочной железы, груди?
— Здесь важно, какой это рак. Сегодня, с современными инструментами диагностики, УЗИ, маммографией опухоли у большинства женщин находят, когда они еще очень маленькие. Такую опухоль извлекают хирургически. Но здесь возникает вопрос – у кого она злокачественная, а у кого – доброкачественная? И главный вопрос – каков шанс, что рак вернется? Есть риски статистические – из-за возраста, каких-то патологий, а есть персональный риск, который определяется такими инструментами как тест Oncotype (генетический тест, позволяющий оценить активность группы генов рака молочной железы, которые могут определять поведение опухоли: ответ на лечение, вероятность рецидива, агрессивность опухоли, результат лечения и др.), MammaPrint (диагностический тест, предназначенный для оценки риска рецидива рака молочной железы или появления метастазов в течение 10 лет после удаления первичной опухоли), и др.

В данном случае берется сама опухоль, и на основе молекулярного анализа проводится ее оценка. Проверяется РНК и определяется персональный риск для конкретной женщины. По нему мы уже определяем, дать ли химиотерапию, сильное гормональное лечение и т.д.

— Хирургией, при этом, вы не занимаетесь?
— В Израиле есть разделение на онкологию и хирургию в онкологии. Плюс ко всему, сегодня отмечается тренд, когда пациенты идут сначала на предоперационную терапию, и только затем – если нужно – на операцию. Во многих случаях необходимость в оперативном вмешательстве отпадает. Раньше было наоборот: сначала операция, а затем, как бы для закрепления результата, терапия. Более эффективным на настоящий момент считается предоперационная терапия.

— Ваша специализация – это именно злокачественные новообразования или и доброкачественные тоже? С какими проблемами в «Хадасса» в Москве к вам можно обращаться?
— Преимущественно злокачественные. Ко мне на прием может прийти женщина с любым новообразованием, я определю, что это доброкачественное новообразование, если оно таковое. Можно обратиться за «вторым мнением» по своему диагнозу, даже если случай очень сложный, мы разберем его с российскими и израильскими коллегами.

— Это можно сделать в московском филиале?
— Конечно, диагностические процедуры и консультации мы сможем осуществить в московской «Хадасса».
Мы планировали очные приемы пациентов, однако в связи с пандемией коронавируса сейчас проводим приемы-консилиумы, в рамках которых принимает мой российский коллега и я по онлайн-связи. Таким образом, подобные консультации можно оказать, в том числе, дистанционно. В будущем я планирую также вести регулярный очный прием московских пациентов.

Источник: ММК