Бизнес тянет руки к науке

Дефицит организации 

По прогнозу Frost & Sullivan, мировой рынок биотехнологий вырастет к 2020 году до 600 млрд долларов. В России этот тренд пока не столь заметен. В 2013 году отечественный биотех занимал меньше 0,1% глобального рынка (который на тот момент оценивался в $270 млрд), тогда как биотехнологическая отрасль США, например, около 40%. 

Основная цель госпрограммы по поддержке инновационных российских продуктов «Развитие фармацевтической и медицинской промышленности» на 2013-2020 годы - довести объем обеспечения фармрынка РФ отечественными лекарственными средствами до 50% в денежном выражении. Сейчас в программе на стадии доклинических исследований участвует 191 разработка и еще 10 дошли до фазы клинических исследований. Основные направления - онкология, вирусология, кардиология. Однако, как говорят эксперты, налицо дефицит организации. Нет работающего механизма доведения разработок потенциальных инновационных лекарственных средств до производства, проектных офисов, которые служили бы передаточным звеном между наукой и бизнесменами. 

От проекта до проекта 

Один из первых проектных офисов создан Минпромторгом специально для обслуживания участников вышеуказанной программы. Но в идеале они должны быть в каждом крупном университете. «Сейчас наши научные разработки немного отстают от требований рынка. Но это не значит, что у нас плохие ученые, это значит, что у нас не выстроена система», - считает генеральный директор Международного биотехнологического центра «Генериум» Равиль Хамитов. По его словам, нужны отдельные структуры по поддержке стартапов внутри университетов: менеджеры, которые сами не занимаются наукой, должны выявлять разработки, которые могут быть проданы большому бизнесу. Один такой офис может работать на несколько университетов или специализироваться на каких-то отдельных направлениях.

В их отсутствие разрыв между наукой и бизнесом сохраняется. Как считает генеральный директор Ассоциации российских фармацевтических производителей Виктор Дмитриев, научные организации не всегда могут обеспечить реальные запросы рынка в силу консервативности самой системы. «Скажем, кафедра занималась сто лет какой-то тематикой, и им сложно от нее уйти. Да, это может быть интересно с точки зрения науки, но для бизнеса сегодня неактуально», - отметил он.

При этом, по его словам, иногда дело даже не в отсутствии денег. «Деньги есть. Но они у нас часто вкладываются в проекты, про которые известно, что они работать не будут. Вот недавно громко вещали, что у нас создается новый фармацевтический кластер, который будет заниматься разработкой противоопухолевых препаратов из каких-то семян тыквы. При этом мы видим, что есть определенное недофинансирование перспективных направлений», - сетует Виктор Дмитриев. По его словам, порой те разработки, которые бизнес считает перспективными, сложно коммерциализировать из-за того, что патент принадлежит НИИ. И институту бывает проще положить разработку в стол, чем выполнить большой пласт работы по определению и согласованию условия по передаче ее в коммерческую структуру.

Фото: ЦКК S-group

Иногда ученые и бизнес говорят на разных языках. Например, первые всеми правдами и неправдами утаивают информацию, опасаясь кражи интеллектуальной собственности. При таком отношении потенциальный инвестор нередко просто разворачивается и уходит. «Подход ученых бывает такой: мы вам ничего не скажем, сначала дайте деньги. И не совсем понятно, каким образом при таких условиях выстраивать диалог. Я и мои партнеры готовы вкладывать деньги, но как тогда выявить и отличить истинные препараты от пустышек, если информации о них не дают», - говорит Валерий Золотухин, генеральный директор VIVO Russia, которая занимается бактериальными заквасками и продуктами питания. 

Вопрос в доверии

К тому же в России практически отсутствует пул венчурных инвесторов, которые широко представлены на западных и азиатских рынках. И тут есть проблема с доверием к нашим клиническим центрам. Как отмечают игроки рынка, уровень этого доверия пока не устраивает зарубежные венчурные фонды.

Да и отечественные инвесторы признаются, что работать им на этом рынке непросто. «Мы готовы поддерживать российские научные проекты, особенно на ранних стадиях. И разработок очень много. Механизмы работы частных инвесторов с НИИ в России только устанавливаются. Инвестор же покупает долю в компании-разработчике, а практик венчурных сделок с НИИ очень мало. Мы используем инструмент приобретения прав на интеллектуальную собственность посредством заключения лицензионных соглашений. Есть, конечно, трудности, но совместно с институтами мы их преодолеваем, хотя бывают исключения и разочарования», - говорит исполнительный директор венчурного фонда Primer Capital Елизавета Рождественская. 

Однако именно инвесторы пока лидируют в роли финансовой опоры в проектах на начальных стадиях готовности. Крупные фармацевтические компании туда не рвутся, нет средств. «На данном этапе мы не рассматриваем проекты, не имеющие под собой входного значения, и, на наш взгляд, сейчас нецелесообразно вкладывать деньги в какие-то фундаментальные разработки», - рассказал начальник отдела управления НИОКР и производством «Нацимбио» Михаил Карбышев. В схожем ключе высказался и директор по экономике здравоохранения «Р-фарм» Александр Быков: «Наш стратегический план, конечно, включает трансфер передовых технологий и биотехнологических продуктов, но опору и устойчивое развитие компании мы строим прежде всего на собственных разработках». 

Есть проблема и с теми, кто собственно призван создавать сами разработки. Как говорит директор Центра коллективного пользования (Научно-образовательного центра) РУДН Римма Абрамович, специалисты, которых выпускают отраслевые вузы, не востребованы. Не всегда они оказываются готовы к такой работе просто по уровню компетенции. Государство в среднем вкладывает в подготовку профессионального фармацевтического работника примерно 200 тысяч рублей. В университете Базеля в Швейцарии обучение по аналогичной специальности стоит 50 тысяч евро в год. «Мы работаем над улучшением нашего образования. Например, в нашем вузе ввели две магистратуры по контролю качества и промышленной фармации. Но, к сожалению, сейчас наши выпускники по специальности «фармация» в основном работают медицинскими представителями. Их начинают туда звать на четвертом-пятом курсе», - рассказала представитель РУДН.