Неестественный отбор

Он подвел итоги конкурсных испытаний в проект Высшая школа онкологии, в ходе которых были отобраны 10 человек. Им будет оплачена двухгодичная ординатура в НИИ онкологии им. Н.Н. Петрова. 

Половина правды

В целом к подготовке финалистов эксперты претензий не имеют. «Они давали уже достаточно глубокие ответы. Это говорит о том, что система с клиническими задачами дает хороший отбор. Когда мы пообщались с конкурсантами, приехавшими на последний тур конкурса, поняли, что они действительно лучшие. Мы даже решили взять на одного человека больше, чем планировали», - рассказал Илья Фоминцев. 

Претендентов тестировали не только на общеклинические знания. Были и вопросы, касавшиеся медицинской этики. Например: стоит ли сообщать пациенту о врачебной ошибке, в том числе совершенной коллегой. «Был такой вопрос: вы проводите гемиколэктомию и по ошибке повреждаете мочеточник, будете ли вы сообщать пациенту про свою ошибку или скажете, что мочеточник вовлекался в опухоль? Было интересно наблюдать ход их этической мысли. Поскольку в российской медицине вообще не принято сообщать про свои ошибки, уверен, что 99% хирургов скажут, что мочеточник вовлекался в опухоль, поэтому пришлось его пресечь, и никто никогда не узнает правды. Но если задать им этот вопрос в неформальной обстановке, они скажут, как есть», - говорит Илья Фоминцев. 

Не формат 

Напомним, что ранее эксперты Фонда профилактики рака сообщили об ужаснувших их результатах конкурсных испытаний кандидатов: выпускники и врачи-ординаторы массово завалили самые элементарные задания. По оценке экспертов фонда, причина в устаревшем формате российского образования. «В самих образовательных программах нет никаких KPI, которые бы обязывали учреждение давать эти знания, кроме академических часов. Это отставание во всем, начиная с базовых дисциплин - физиологии, фармакологии, общеклинических и заканчивая тем, что никто не учит будущих врачей общаться с пациентами», - говорит эксперт. 

По его словам, российским студентам не дают в руки инструментов, которые позволяли бы им оценивать информацию с той точки зрения, насколько она вообще применима. «Нам нужны внятные и понятные программы обучения, основанные на принципах доказательной медицины. Нужна понятная, научно обоснованная методика отбора в медицинский вуз, потому что ясно, одного ЕГЭ здесь недостаточно. И, наконец, необходимы четкие и понятные KPI для преподавателей - они тоже должны понимать, что и как делать. Необходимо установить предельный возраст для занятия преподавательской деятельностью, как это принято во всем мире», - говорит Илья Фоминцев. 

Эксперты считают, что российским вузам вообще пора пересматривать структуру курсов по многим образовательным дисциплинам. Деонтология, например, преподается схематично. Зачастую это просто набор сухих догм, которые никакого отношения к реальной жизни не имеют. 

Необходимо пересматривать срок обучения в ординатуре. Сейчас же бывает так, что за все время обучения врач-хирург не сделал ни одной операции. Два года слишком мало для подготовки полноценного специалиста. В итоге по уровню квалификации российский ординатор сильно проигрывает американским коллегам-резидентам. Западная резидентура длится пять лет и еще два-три года дается на специализацию. «В реальности человек становится врачом только годам к 30 и так, по сути, и есть. У нас же выпускник медицинского вуза де-юре готовый врач, которого тут же подпускают к самостоятельной медицинской деятельности, де-факто же это, разумеется, не так – никто его к самостоятельной работе не подпускает, он продолжает заниматься с наставником уже в юридическом статусе врача. Только при этом никакой ответственности за его обучение, даже формальной, уже никто не несет. Необходимо называть вещи своими именами», - резюмирует Илья Фоминцев.