В клиниках ЭКО более чем на 70% упало число программ суррогатного материнства

Период нестабильности

По итогам I квартала 2023 года, в России резко снизилось число семей, которые зачали ребенка с помощью программы суррогатного материнства (СМ), рассказали «МВ» участники рынка. По словам главного врача «Мак ЭКО» Нино Какучая, за первые три месяца 2023 года число выполненных программ СМ уменьшилось в несколько раз: в I квартале в клинике получил такую помощь только один пациент, тогда как год назад — шесть.

Остановлены 70% процедур, сообщила также и основатель Ассоциации суррогатных мам и доноров ооцитов (ASMED) Елена Литвишко: за I квартал 2022 года за подбором суррогатной мамы обратились 16 пар, за январь-март 2023 года только четыре. В клинике NGC Surrogacy рассказали, что за три месяца программой СМ смогли воспользоваться всего две пары.

Падение спроса на программы СМ происходит на фоне и так низких результатов 2022 года. По данным одного из крупнейших профильных российских агентств «Спарта», спрос в 2022 году на суррогатное материнство рухнул примерно на 50% по сравнению с допандемийным 2019 годом. По статистике агентства (учитывает не число проведенных ЭКО, а число родившихся детей по программе СМ), в 2019 году был рожден 171 ребенок, в 2020-м и 2021-м — 213 и 103 соответственно, а в 2022 году только 81.

По данным профильной клиники «Мак ЭКО», в 2021 году, несмотря на «ковидные» ограничения, процедуру ЭКО с участием суррогатной матери провели для 56 пациентов, а в 2022 году только для 32 (-57%).

Еще тяжелее ситуация в регионах: в NGC Surrogacy (Владивосток) рассказали, что спрос снизился в 10 раз: в 2019 году в учреждении было проведено 40 программ СМ, в 2022-м — только четыре. В калининградском «Агентстве суррогатного материнства» (АСМ) сказали о падении спроса на 70%: за весь 2022 год агентство проконсультировало меньше 10 пар, тогда как в 2019 году — не меньше 30.

Среди причин отказа от программ сурматеринства собеседники называют отъезд части пациентов за границу и надежду генетических родителей «переждать период нестабильности». В АСМ также отметили, что в прошлом году наблюдались перебои с поставками медизделий для проведения процедур из-за санкций. Спрос также снизил рост цен на услуги суррогатных матерей: за 2022 год они подорожали на 15—25%, в то время как платежеспособность пациентов снизилась.

Улучшений в 2023 году участники рынка не ждут, напротив, прогнозируют, что падение спроса усилится после принятого Госдумой в декабре закона.

Новые репродуктивные правила

В конце 2022 года президент Владимир Путин подписал закон, ограничивающий использование программ СМ: проводить их на территории России запрещено всем иностранным гражданам, за исключением тех, кто находится в браке с гражданином РФ.

Спикер Госдумы Вячеслав Володин, объясняя необходимость принятия закона, заявил, что из России вывезли за рубеж за последние годы 45 тыс. детей, рожденных суррогатными матерями. При этом в РАРЧ обращали внимание на несостыковку цифр: по данным организации, с 2005-го по 2020 год в стране было проведено 16 тыс. циклов с участием суррогатных матерей (всего, без разделения потенциальных родителей по признаку гражданства), из которых только только 4,2 тыс. завершились родами. Это в 10 раз меньше, чем заявляет Володин. В Госдуме на письмо РАРЧ не отреагировали, а через две недели закон вступил в силу.

Депутаты также планировали ввести ограничения для российских женщин в доступе к СМ по возрасту (25—55 лет) и семейному статусу (через год после регистрации брака). В итоге от этих инициатив отказались, но в законе неожиданно прописали запрет на использование частичного донорства — то есть теперь воспользоваться программой сурматеринства могут только женщины с собственными яйцеклетками.

Депутаты заявляли, что под ограничения в сфере СМ попадут только иностранные граждане и представители ЛГБТ-сообщества, однако в реальности все оказалось иначе.

Пациентский коллапс

Запрет на использование донорских ооцитов привел к «коллапсу», рассказали опрошенные «МВ» участники рынка. 

По данным «Спарты», донорские ооциты или сперму использует для получения эмбрионов 70—75% супружеских пар, обратившихся к программе суррогатного материнства. Похожие данные приводит глава NGC Surrogacy Мария Спиридонова: по статистике клиники, на две программы с ооцитами генетической матери приходилось по пять-шесть программ с донорскими. «В среднем у нас было только 15—20% пациентов с собственным материалом. Теперь эти люди не знают, что им делать», — рассказала Спиридонова. Это подтверждает и Какучя: среди ее пациентов к СМ обращался «очень маленький процент» пациенток со здоровыми яичниками. «В основном женщины с показаниями к СМ имеют тяжелую форму бесплодия и вынуждены использовать донорскую программу», — говорит она.

По словам главного репродуктолога «Клиник Фомина» Анны Смирновой, закон стал «реальной дискриминацией граждан по состоянию здоровья». Одними из первых пострадали онкологические пациенты, которые из-за рака теряют способность к деторождению — после химиотерапии яичники часто перестают работать, а матку перед лечением иногда удаляют. «Именно этой категории граждан часто показано суррогатное материнство с использованием частичного донорства», — отметила Смирнова.

Соосновательница «Клиник Фомина» Эльза Фазлыева рассказала «МВ», что после принятия закона образовалось большое количество семей, которые уже провели первый этап процедуры (создание эмбриона через протокол ЭКО с использованием донорских ооцитов), а подсадить суррогатной матери их теперь невозможно. В итоге в хранилищах клиник ВРТ такие эмбрионы «зависли». «Все, что мы можем рекомендовать — это везти их в другую страну, где разрешены такие программы сурматеринства», — говорит Смирнова. По словам главврача «Мак ЭКО», пары уже так и поступают. Основными странами, где россияне планируют продолжить программу СМ, в клиниках называют Грузию, Казахстан и Белоруссию.

По словам главы NGC Surrogacy, сейчас пациенты клиники пытаются выбить право участвовать в программе СМ с частичным донорством через суд: «пока законодательство в этой сфере неполное, а зачастую и противоречивое, есть возможность выиграть».

Рискованные перспективы

Если запрет на частичное донорство не будет отменен, в «Спарте» ожидают, что спрос на программы СМ упадет по итогам 2023 года еще на 30—35%. Еще пессимистичнее прогнозы Нино Какучая, ожидающей снижения на 60—70%. В «Клиниках Фомина» также прогнозируют снижение числа программ на 60%.

В АСМ не исключают, что компании просто придется закрыться. «Если бы мы знали, что будет в 2023 году, мы бы даже не открывались», — соглашаются в NGC Surrogacy.

По прогнозам Елены Литвишко, запрет на использование донорских ооцитов снизит коэффициент успешного живорождения по программам СМ вдвое: даже зная показания женщины, врачи будут предлагать зачать эмбрион с собственным материалом. «Клиники будут зарабатывать, а для женщины это сведется лишь к мучениям: по нашей статистике, из десяти здоровых детей, рожденных с помощью суррогатной матери, восемь зачаты с использованием донорских ооцитов», — пояснила она.

По словам президента РАРЧ Владислава Корсака, законодатели «сами не понимали до конца, что именно они запрещают, и в итоге запретили рождение ребенка в российской семье». Корсак рассказал «МВ», что ассоциация продолжает добиваться исключения положения о запрете частичного донорства, и подвижки есть. Так, член думского Комитета по охране здоровья Вероника Власова в марте инициировала сбор обращений пострадавших пациентов. По словам Владислава Корсака, в каждом письме «крик души и описанная трагедия семьи». Кроме того, в РАРЧ рассчитывают на возможность смягчения законодательства в случае положительного решения Конституционного суда, который сейчас рассматривает законность использования донорских половых клеток при сурматеринстве.

Однако в секторе ВРТ не исключают и другого развития событий. Поэтому Какучая рекомендует парам, планирующим деторождение и имеющим репродуктивные сложности, «ускориться, пока разрешены донорские программы для собственного вынашивания». «Боюсь, что с нынешними тенденциями скоро и эти пациенты могут оказаться в ситуации, когда по закону не смогут иметь биологического ребенка в России», — прогнозирует специалист.

Если ситуация не изменится, Россию ждет рост теневого бизнеса по перевозке эмбрионов и организации программ СМ за рубежом, прогнозирует Литвишко. «Сейчас каждый день открываются компании — перевозчики эмбрионов, а цены растут: вместо 20 тыс. руб. перевезти эмбрион в Грузию или Белоруссию теперь стоит 50 тыс., а иногда и до 150 тыс. руб.», — уточнила она.