Импортозамещающие инновации устаревают еще до внедрения

Констатация провала

Восемь лет политики импортозамещения в медицинской сфере не привели к ощутимому результату: зависимость от зарубежных поставок сохраняется, их доля в госзакупках почти не изменилась. «Программа импортозамещения провалилась практически полностью. Мы не имеем тех показателей, к которым должны были прийти», — признал на заседании президиума РАН 29 марта главный внештатный нейрохирург Минздрава академик Владимир Крылов. Он напомнил, что с 2015 года, когда были введены первые ограничения на закупку медизделий зарубежного производства, доля импорта в 79% почти не изменилась.

Директор Департамента науки и инновационного развития здравоохранения Минздрава Игорь Коробко подтвердил факт «критической зависимости» от поставок западного медоборудования, особенно тяжелого. В России отсутствует производство почти половины видов медизделий (4,5 тыс. из 9,7 тыс. кодов номенклатурной спецификации).

По словам президента РАН Александра Сергеева, промышленность не получала достаточных инвестиций и потому не могла обеспечить отрасль качественной аппаратурой и расходниками по конкурентным ценам, а здравоохранение ориентировалось на более дешевую зарубежную продукцию. При этом дорогой медтехники в России мало — в расчете на 1 млн жителей всего 5,2 МРТ, в развитых странах — в 10 раз больше. 

Догонялки с томографом

РАН не впервые обсуждает ситуацию с томографами. Академики пользуются моментом, чтобы продвинуть свои проекты, ранее не получившие «путевку в жизнь».

Профессор Физического института им. П.Н. Лебедева (ФИАН) Евгений Демихов рассказал о безжидкостном МРТ, который почти не требует заправки дорогим гелием и на 70% использует российские комплектующие. За пять лет и 4,5 млрд руб. можно построить завод, выпустить первые 60 машин, которые будут на 30% дешевле западных аналогов, а затем производить их до 100 в год, чтобы обеспечить рентабельность, говорит создатель опытного образца. Проект с 2013 года остается в процессе доклинического изучения.

В марте институт пытался завязать контакты с холдингом «Швабе», но выяснилось, что разработчики хотят получить не индустриального партнера, а финансиста, и просят только денег. Ранее, по словам Демихова, к проекту был привлечен «Росатом», но советник гендиректора АО «Русатом Хэлскеа» по стратегическому управлению Владимир Емельянов сообщил, что компании даже не предложили ознакомиться с технической документацией.

Поэтому «Росатом» пошел другим путем и в июне 2021 года заключил контракт с GE Healthcare, чтобы локализовать производство МРТ этой компании. В России будут выпускаться три модели томографа с напряженностью магнитного поля 1,5 Тесла (как и в проекте ФИАН) и также с технологией «нулевого выкипания гелия». В планах выпуск 50 МРТ в год, суммарный объем инвестиций в проект превысит 8,5 млн долл.

GE не заявляла о намерении уйти из России. Ее пресс-служба сообщила «МВ», что соглашение о локализации производства трех моделей МРТ в силе.

Между тем на заседании в РАН выяснилось, что ФИАН предлагает выпускать не инновационную, а устаревающую технику. Начать производство реально с традиционного МРТ, который, по словам Демихова, «соответствует Philips пятилетней давности, зато это готовая разработка». Тем временем будут продолжаться опытно-конструкторские работы по созданию «безгелиевого» аппарата. Это означает, что завод — если он будет построен, начнет производить современные томографы с отставанием на 10 лет от западных аналогов.

МРТ Ingenia Ambition 1.5T X Philips BlueSeal выпускается с 2018 года, его предлагает к продаже ряд российских компаний. Первые импортные томографы такого типа в России были установлены еще в 2020 году в Воронеже и Якутии.

Попытки импортозамещения в томографии продолжаются около 20 лет. В 2006 году Федеральный ядерный центр готовился к регистрации компьютерного томографа собственной разработки, но оказалось, что по техническим характеристикам тот отстал от западных аналогов на четверть века.

Робот замедленного действия

Среди проектов, пропагандируемых РАН, — российский хирургический робот, значительно более дешевый, чем Da Vinci. Стоимость операции на нем будет укладываться в тарифы ОМС. Авторы проекта хотели бы выпустить 2500 машин за 5—6 лет.

Разработчики во главе с директором Института конструкторско-технологической информатики РАН Сергеем Шептуновым корпят над созданием робота с 2013 года. В апреле 2017-го состоялась презентация прототипа, спустя еще год — первая операция на животном. Созданы платформенное решение и два варианта робота, а также программа его обучения на основе больших данных. Основная часть комплектующих — российского производства, остальные могут быть поставлены из стран, не вводивших санкции. Первичное финансирование для получения патентной документации, проведения клинических исследований и производства промышленных образцов обеспечил Российский фонд прямых инвестиций. РФПИ в 2019 году сообщал, что «российский разработчик и производитель инновационных хирургических роботов Assisted Surgical Technologies (AST) рассчитывает занять до 50% отечественного рынка в таких видах медицинских услуг, как абдоминальная, гинекологическая и урологическая хирургия», и что робот вот-вот заменит Da Vinci.

С самого начала была поставлена задача максимально удешевить агрегат. Стоимость Da Vinci составляет 300—350 млн руб., ежегодное обслуживание — около 12 млн руб., набор инструментов — 200—300 тыс. руб. на одну операцию.

«Мы пытались создать такую конструкцию, которая позволила бы значительно сократить стоимость операций, — пояснял на заседании РАН Шептунов. — Нам удалось это сделать за счет конструктивных особенностей, новых инструментов и материалов. Цена операций у нашего робота в несколько раз ниже, чем у конкурентов, и будет соизмерима с выплатами ОМС». Одноразовый инструмент тоже стоит в 5—6 раз меньше. Но эти цифры были заявлены еще пять лет назад, продвижения с тех пор не произошло.

По данным Шептунова, в России выполняется 15 млн операций в год, из них около 3,5 млн можно эффективно делать с применением хирургических роботов. Напомним: за 20 лет более 6 тысяч роботов Da Vinci выполнили всего около 10 млн операций.

Директор института оценивает бизнес-проект в 40 млрд руб. Инвестора для дешевого робота ищут уже два года. Теперь — с помощью Академии.

В марте 2018 года главный уролог Минздрава Дмитрий Пушкарь сообщал о планах провести в 2019 году клинические испытания AST, а в 2020-м начать производство с выпуском в том же году 300—400 машин. Шептунов в 2014 году отводил на реализацию проекта четыре года. В 2017-м министр Вероника Скворцова заявила: «Первый российский робот доведен до промышленного уровня», — и даже назвала его «потрясающим».

Впервые вопрос о медицинских роботах президиум РАН рассматривал четыре года назад, но механизмов, которые обеспечат вложения в подобные коммерческие проекты, кроме прямой господдержки, не нашел по сей день. Изменился лишь порядок цифр: тогда Шептунов просил 800—900 млн руб. на «доводку» робота, теперь — в 50 раз больше на весь проект.

Невидимая роборука рынка

В том же 2018 году прошел европейскую сертификацию малоинвазивный операционный робот FlexDex, разработанный в Мичиганском университете. Американскую сертификацию он получил годом ранее и с того времени коммерчески доступен в более 20 странах мира. Его рассматривают как альтернативу Da Vinci — стоимость миниатюрного робота неправдоподобно низка и составляет всего 500 долл. В августе 2021 года Johnson&Johnson и Almeda Ventures инвестировали в компанию-разработчика FlexDex Surgical около 13 млн долл. для разработки устройств уже следующего поколения. Общий объем привлеченных компанией инвестиций с 2016 года составил 36,3 млн долл. — существенно меньше, чем заявленная потребность российских конструкторов.

Некоторые эксперты считают, что это устройство — не робот в полном смысле, но лишь удобный механический инструмент, придающий точность руке хирурга. Но благодаря цене оно — альтернатива «большому робобрату» и будет востребовано как раз там, где мог быть применен российский робот, если бы начал производиться пять лет назад. В самом деле, по данным американского издания iHealthcareAnalyst, «на роботизированные процедуры в мире приходится всего 2% операций, тогда как на традиционные минимально инвазивные открытые операции — от 30 до 35%».

Медицинская роботехника развивается: кроме двух вариантов Da Vinci на рынке уже присутствуют или вот-вот появятся пять основных моделей роботов и неучтенное число прочих. В отличие от российских, зарубежные разработчики работают в условиях жесткой конкуренции и не просят крошек с бюджетного стола, а потому успевают за потребностями рынка.