Придется учиться жить с этим вирусом

– Виталий Васильевич, за последние 18 лет было три вспышки тяжелых коронавирусных инфекций. Почему именно SARS-CoV-2 так активен?

– Вирусы SARS и MERS не передавались от человека человеку, как передается SARS-CoV-2. Если при гриппе заболевший заражает двух-трех человек, а потом сам болеет и уже никого не заражает, то здесь ситуация иная. Человек две недели может находиться в инкубационном периоде, даже ничего не чувствуя, переносить заболевание бессимптомно и при этом быть источником инфекции. Поэтому вспышки обнаруживаются, когда уже много людей заболело.

При SARS и MERS такие случаи были единичными, хотя смертность была гораздо выше, потому что вирус поражал нижние отделы легких. SARS-CoV-2 попадает в верхние дыхательные пути и начинает там размножаться, человек становится источником инфекции. Это та самая причина, из-за которой данный вирус вызвал пандемию.

– Как будет развиваться ситуация по вашим прогнозам: по сценарию SARS (атипичная пневмония с ноября 2002-го по июнь 2003 года) или как-то иначе?

– Этот вирус навсегда пришел в человеческую популяцию. Обычные коронавирусы после заболевания дают иммунитет на полгода–год, MERS – на 5 лет. Есть надежда, что после перенесенного COVID-19 иммунитет будет сохраняться хотя бы несколько лет.

В странах, где оценивается иммунитет у населения, по данным выборочных исследований выяснили, что он составляет около 20%. То есть за 2–3 года мы можем приобрести серьезный коллективный иммунитет: когда 60–70% населения переболеет, SARS-CoV-2 больше таких вспышек вызывать не будет.

– Следует ли ожидать последующих волн эпидемии и когда?

– Думаю, осенью или зимой будет подъем заболеваемости, но эпидемии не будет, и в каждый осенне-зимний период все будет повторяться как ОРЗ. Будем жить с COVID-19, как живем с гриппом, аденовирусом, другими респираторными вирусами, научимся его лечить, персонально подходить к терапии. Сейчас понятно, что он поражает людей из групп риска, то есть с хроническими болезнями, и каждому нужна индивидуальная терапия. Если удастся получить вакцину, тогда еще легче будет бороться. Придется учиться жить с этим вирусом.

– Какова чувствительность ПЦР-тестов для диагностики коронавируса в России? Были ли сложности на начальном этапе тестирования? Какой тест сейчас наиболее чувствителен?

– Мы только разворачиваем диагностику, поэтому я не могу судить, насколько метод чувствительный, специфичный. Обычно ПЦР-методы дают гиперчувствительность, но тут материал очень необычный. Если бы речь шла об исследованиях крови или сыворотки, было бы проще. А здесь результат диагностики зависит еще от того, насколько правильно и качественно собран материал с носоглотки. Неверные действия могут нивелировать некоторые преимущества метода.

То же и с серологическими тест-системами, поскольку их никто еще по-настоящему в руках не держал. После завершения первых испытаний можно будет судить об их специфичности и чувствительности.

– Как вы оцениваете перспективы появления вакцины против SARS-CoV-2 с учетом того, что вакцины для профилактики SARS и MERS одобрены не были?

– Они даже не были созданы. Исследования закончились ничем, их результаты не были опубликованы.

SARS-CoV-2 – все же не ВИЧ-инфекция, есть все-таки вируснейтрализующие антитела, и понятны подходы к созданию вакцины. При COVID-19 важно стимулировать врожденный и клеточный иммунный ответ. Уверен, мы справимся с этим вирусом и без вакцины, хотя с ней, конечно, это будет сделать гораздо легче. Перспективы ее создания я оцениваю как 50/50.

– Мутирует ли новый коронавирус, каков прогноз?

– На мой взгляд, это досужие разговоры. Я смотрел больше 3 тыс. вирусных последовательностей из разных регионов: вирус не мутирует, это не грипп. Поэтому, если вакцина будет создана, она будет работать везде. Единственное, при создании вакцины нужно идти разными путями. И она должна быть сделана у нас, потому что никто нам ничего не даст, никто ничем не поможет. Вакцина – это компонент национальной безопасности.

– Как ученые объясняют отсутствие антител у переболевших и случаи повторного заражения, данные о которых поступают из Кореи и Китая?

– Достоверно это не подтверждено. Имеется информация, что вирус может долго сохраняться в организме и вызывать заболевание повторно. Случаев, когда человек излечился, а потом заболел повторно, нет.

– Что вы думаете о версии лабораторного происхождения этого коронавируса?

– Я знаю, откуда взялся это фейк. В 2005 году была статья китайских и американских ученых, доказывавших такую возможность. В США подобные исследования закрыли и перенесли их в Китай, именно в вирусологический институт в Ухане. Отсюда и возникли эти разговоры. Хотя открытие вируса в Ухане связано с тем, что там была лабораторная тест-система. Когда в госпитале было обнаружено сразу 27 пневмоний, их идентифицировали как коронавирусные.

Но должен заметить, что нельзя утверждать о китайском происхождении вируса. Никто не знает, когда и где он попал в человеческую популяцию. Ухань – это то место, где SARS-CoV-2 был идентифицирован. Возможно, там и возник этот рекомбинант в природе, но это еще надо будет изучать и доказывать. Поэтому я бы особо на китайских ученых не набрасывался.

– Как вы оцениваете вероятность возникновения пандемий, связанных с вирусами Эбола и Марбург?

– Никак. Не будет таких пандемий, потому что они распространены на определенных территориях, и там тоже можно обойтись карантинными мерами. Переносчики вируса Эбола – летучие мыши, страшнее них только комары, которые убивают еще больше людей, будучи переносчиками огромного количества смертельных для человека заболеваний. Есть масса других болезней, которые от летучих мышей передаются млекопитающему, а потом человеку. У нас, например, есть клещевой энцефалит, который перемещается в центральной части России.

– Science и Nature ранее публиковали статьи о потенциально опасных коронавирусах, которые в будущем могут представлять проблему. Кто в России занимается этим, кто отслеживает потенциально опасные штаммы?

– В системе Роспотребнадзора есть противочумные институты, которые работают с вирусными и бактериальными возбудителями инфекций. Но, честно говоря, Министерство науки и высшего образования на эти проблемы никогда не выделяло серьезного финансирования. В советское время были экспедиции в различные регионы – Сибирь, Дальний Восток, где мы изучали вирусы насекомых, птиц и т.д. Сейчас, по-моему, давно таких экспедиций нет. Последняя была во время птичьего гриппа, и то средства на нее выделили международные фонды.

Надеюсь, что в связи с нынешней ситуацией власти обратят внимание на вирусологов, которые все время предупреждают о проблеме возвращающихся и новых вирусных инфекций. Мы каждый год получаем ту или иную вирусную инфекцию, которая может быть опасна для человека. Часто они заканчиваются маленькими вспышками, но кто знает, что может произойти завтра.

Вот вы сказали вначале, что было три проникновения этого природного рекомбинанта в человеческую популяцию – SARS, MERS, SARS-CoV-2. А мы не знаем! Просто SARS был впервые идентифицирован. Может, эти вирусы ранее уже много раз вызывали пневмонии. Их же никто никогда не исследовал. Наверное, надо обратить внимание на это семейство возбудителей, у которых несколько хозяев: коронавирусы есть у птиц, у рукокрылых, есть даже коронавирус леопардов. Они распространены повсеместно в природе, и что завтра произойдет, мы не знаем. Надо изучать, следить за этим.

Необходимы средства защиты, мы всегда работали на это. Бывала опасность вспышек оспы, холеры, сибирской язвы, чумы – первые вакцины создавались у нас в стране. Такая система была, и, к счастью, она сохранилась. Есть Государственная санитарно-эпидемиологическая служба, там работают очень серьезные люди.